Религиозные убеждения "отцов-основателей" сильно инте­ресуют современных американских пропагандистов правого толка, пытающихся протолкнуть свою версию истории. Но, вопреки их взглядам, тот факт, что Соединенные Штаты не были основаны как христианская нация, был записан в усло­вия составленного во время президентства Джорджа Вашинг­тона, в 1797 году, договора с Триполи, подписанного Джоном Адамсом:  Поскольку правительство Соединенных Штатов Америки ни в каком смысле не основано на базе христианской религии, — и поскольку оно не имеет никакой враждебности по отношению к законам, религии или общественному спокойствию мусульман — и поскольку указанные выше (Соединенные) Штаты никогда не участвовали в войне или во враждебных актах против какой-либо магометанской нации, ниже участниками договора заявляется, что никакой повод, проистекающий из (различных) религиозных воззрений, не вызовет когда-либо перерыва в гармонии, существу­ющей между двумя странами.  Начало этой цитаты вызвало бы бурный протест нынешней вашингтонской верхушки. Однако Эд Бакнер убедительно доказал, что в свое время оно не вызвало возмущения20 ни среди членов правительства, ни среди населения. Давно уже отмечена странность того, что основанные как светское государство Соединенные Штаты в настоящее время являются самой религиозной страной христианского мира, в то время как Великобритания с устоявшейся, возглавляемой конституционным монархом церковью — одна из наименее религиозных. Меня постоянно спрашивают, почему это так, но я не знаю. Возможно, Англия просто устала от религии после нескольких столетий ужасных религиозных распрей, в течение которых протестанты и католики попеременно брали верх и истребляли оппонентов. Другим объяснением может оказаться то, что Америка — это нация иммигрантов. Как полагает мой коллега, европейские переселенцы, покинув стабильность и уют родного очага, тянулись на чужой земле к церкви как к суррогатной семье. Возможно, эту идею стоит исследовать подробнее. Не вызывает сомнения, что для мно­гих американцев принадлежность к местной церкви является важным элементом отождествления, действительно напоми­нающим родственные связи. Согласно другой гипотезе, религиозность американцев проистекает, как это ни странно, из антиклерикализма консти­туции. Именно потому, что в юридическом отношении Аме­рика является светским государством, религия превратилась в своего рода частное предпринимательство. Конкурирующие церкви стараются переманить друг у друга паству — вместе с толстыми кошельками; при этом в ход пускается весь арсенал агрессивных рыночных уловок. Приемы рекламы стирального порошка помогают рекламировать и бога; в результате налицо почти маниакальная религиозность среди слабообразованных классов. В Англии же, наоборот, под сенью прочно укоренив­шейся церкви религия превратилась в почти полностью утра­тившее религиозные признаки времяпрепровождение в при­ятной компании — не более того. Эту английскую традицию замечательно выразил в газетной статье ("Гардиан") Джайлс Фрейзер, англиканский священник, попутно — преподава­тель философии в Оксфорде. Подзаголовок статьи звучал так: "Англиканская церковь изъяла бога из религии, но в более энергичном подходе к вопросам веры кроется опасность": Было время, когда сельский священник составлял непременную, яркую принадлежность английской сцены. Вежливый, чудакова­тый любитель чая с мягкими манерами, в начищенных ботинках, он представлял собой религиозный тип, в присутствии которого атеисты не чувствовали себя неловко. Он не впадал в экзальта­цию, не прижимал собеседника к стене, допытываясь, уверен ли тот в своем спасении, а уж тем более не обрушивал с кафедры громы на головы иноверцев и не закладывал на дорогах мины во славу всевышнего*. (И опять мелькает тень героя-авиатора из стихотворения Бет-джемена "Наш падре", процитированного в i главе.) Далее Фрейзер пишет, что "по сути дела, добрый деревенский свя­щенник послужил огромным массам англичан прививкой от христианства". В конце статьи автор с сожалением говорит о недавно возникшей в англиканской церкви тенденции вновь серьезно заниматься религиозными вопросами и в последней фразе предупреждает: "Меня беспокоит, как бы мы не выпу­стили джинна английского религиозного фанатизма из сосуда установившихся воззрений, в котором он дремал в течение последних столетий". Буйство джинна религиозного фанатизма в современной Америке ужаснуло бы "отцов-основателей". Верно или нет парадоксальное утверждение, осуждающее светский характер составленной ими конституции, но сами они почти навер­няка были антиклерикалами, убежденными в необходимости разделения религии и политики, и этого достаточно, чтобы записать их в сторонники, например, тех, кто протестует против вывешивания Десяти заповедей в правительственных общественных зданиях. Но хочется разобраться как следует: не продвинулись ли хотя бы некоторые из "основателей" далее деизма. Может, они были агностиками или даже насто­ящими атеистами? Нижеследующее утверждение Джеффер­сона неотличимо от того, что мы нынче называем агности­цизмом: Разговор о нематериальном существовании — это разговор ни о чем. Говорить, что человеческая душа, ангелы, бог — немате­риальны, то же самое, что признавать, что они — ничто, что нет ни бога, ни ангелов, ни души. Я не могу мыслить по-другому... не погрязая в бездне беспочвенных мечтаний и фантазий. Меня достаточно устраивает и занимает реальность, чтобы мучиться и беспокоиться по поводу вещей, которые, может, и существуют, но о существовании которых у меня нет сведений. Кристофер Хитченс в биографической книге "Томас Джефферсон — творец Америки" высказывает предположение, что Джефферсон, вероятно, был атеистом даже в то время, когда быть атеистом было гораздо труднее: Что касается того, был ли он атеистом, думаю, лучше не торо­питься с выводами хотя бы потому, что в силу своего обще­ственного положения ему приходилось проявлять осмотритель­ность. Но еще в 1787 году в письме к племяннику Питеру Карру он утверждал, что в поисках истины человеку не должно бояться последствий. "Если Вы придете к выводу, что Бога нет, то побуждением к добродетели будут для Вас сопряженные с добро­детельными поступками радость и удовольствие, а также любовь людей, которой они Вам ответят".  И очень трогательно звучит следующий совет Джефферсона из другого письма Питеру Карру:  Стряхните с себя все страхи и угодливые предрассудки, перед которыми по-рабски пресмыкаются слабые умы. Пусть руково­дит Вами разум, поверяйте ему каждый факт, каждую мысль. Не бойтесь поставить под сомнение само существование Бога, ибо если Он есть, то ему более придется по душе свет разума, нежели слепой страх.  Такие замечания Джефферсона, как "христианство — самая извращенная система из всех, с которыми сталкивалось челове­чество", могут звучать из уст как деиста, так и атеиста. То же самое можно сказать и о непререкаемом антиклерикализме Джеймса Мэдисона: "Мы имели возможность пристально рассматривать юридические институты христианства в течение пятнадцати веков. И каковы их плоды? Повсюду, почти без исключения, служители церкви высокомерны и праздны, паства — невеже­ственна и раболепна; и те и другие полны предрассудков, хан­жества и ненависти к инакомыслящим". Аналогично выска­зывались Бенджамин Франклин ("Маяки полезнее церквей") и Джон Адамc ("Как хорошо было бы в мире без религии"). Адамc в особенности прославился замечательными тирадами против христианства: "Насколько я понимаю христианство, оно было и остается откровением. Но почему в результате смешения мириадов басен, мифов и легенд с иудейскими и христианскими откровениями возникла самая кровавая из когда-либо существо­вавших религий?" И в другом письме, на этот раз Джефферсону, автор едва не с содроганием упоминает самый трагичный в истории пример надругания над страданиями — крест. Только представьте, сколько мучений причинил этот инструмент! Кем бы ни были Джефферсон и его коллеги — теистами, деистами, агностиками или атеистами, — они оставались убеж­денными антиклерикалами, твердо верящими, что религиозные убеждения президента или отсутствие таковых — это личное дело президента. Вне зависимости от собственных верова­ний все "отцы-основатели" пришли бы в ужас, прочитав ответ  Джорджа Буша-старшего, данный в интервью журналисту Роберту Шерману, когда тот спросил, признает ли он равные гражданские права и патриотизм тех из американцев, кто явля­ется атеистом: "Нет, я не считаю, что атеистов нужно считать гражданами, также их нельзя считать и патриотами. Наша нация объединена Богом"22. Полагаясь на верность цитирования Шермана (к сожалению, он не записывал это интервью на диктофон, а в других газетах оно не было опубликовано), попытайтесь заменить "атеисты" в заявлении президента на "иудеи", "мусуль­мане" или "чернокожие". Становится очевидным уровень дис­криминации и предубеждений, которым подвергаются в наше время американские атеисты. Напечатанная в газете "Нью-Йорк тайме" статья Натали Энгьер "Исповедь одинокого атеиста" — грустный и трогательный рассказ о чувстве разобщенности, которое испытывают атеисты в современной Америке23. Однако это обманчивое одиночество, и его усердно усугубляют преду­беждения. В Америке гораздо больше атеистов, чем кажется на первый взгляд. Как я уже говорил в предисловии, количество атеистов далеко превосходит количество религиозных евреев, и тем не менее известно, что еврейское лобби в Вашингтоне исключительно влиятельно. Представьте тогда, чего могли бы добиться при соответствующей организации атеисты!'