Превосходно! Автору, а т.ж. Сопромату Инъязовичу низкий поклон со всевозможным решпектом. Кстати, последний термин в исторически более отдаленном значении не имеет ничего общего с нынешними аберрациями в виде "респекта и уважухи". Аналогичным образом, все эти двусмысленные "самоактуализации", типа «юноша, самовыражайтесь быстрее», приобрели полноценное и в то же время созвучное историческому моменту истолкование, зафиксированное в понятии «Айпотенции» – «качестве-обманке, призванном окончательно уничтожить такие человеческие понятия, как власть и сила». Для начала, кое-какие терминологические дополнения/уточнения. Латинское "рotens" перетолковывалось западно-европейской интеллектуальной традиции, по началу (средневековая схоластика), в смысле потенциально возможного, зачаточного. Поэтому ему затем (Ренессанс) противопоставлялось "virtu", собственно и наделявшееся значением мощи, могущества, можествования, будучи связанным с vir – муж, мужчина, и virtus – мужество, доблесть, добродетель. Актуальное обладание потенцией противопоставлялось потенции, которую еще надобно взрастить, воплотить и т.п. В конце концов, за "virtu" закрепилось значение творческого потенциала, конкретнее, силы воображения, в отличие от технической искушенности. Отсюда, собственно, современная "виртуальность", как, впрочем, и "вирус", в том числе, и та его «затейливая инопланетная» разновидность, которую принёс на себе гость, пришедший к автору, и которая была распознана им и его гениальным коллегой как «айпотенция». Так вот. Кратко, в виде грубого наброса к пониманию того, что в бытии человека препятствует тому, чтобы он делал «что-нибудь масштабное», и что составляет таковую его способность: история болезни (1), этиология (2), терапия (3).

1. Что касается подробного описания симптомов/синдромов болезни, типических картин ее истории, оставим все это шпенглерианской школе (Witeman, именно здесь историчность шпенглеровского мышления (?), и здесь его сила, впрочем, не сводимая к "диагностике"!). Если же попытаться коротко представить основные этапы патогенеза, следует зафиксировать следующий последовательный ряд определений (=диагнозов) человека: «индивидуальная субстанция рациональной природы» (схоластика), «мыслящая вещь» (Р.Декарт), субъект как «цель в себе», с т.зр. «практического применения разума» (И.Кант), «несчастное сознание», с т.зр. «феноменологии духа» (Г.-В.-Ф.Гегель), и далее (как варианты обретения «счастья»), «ансамбль общественных отношений» (К.Маркс), инициатор «сверхчеловеческого» усилия «воли к власти» vs. «ресентимента» (Ф.Ницше), «проект экзистенции», которая вершит «подвиг веры» (С.Киркегор) или «бунтует» (А.Камю) и преодолевает «самообман» (Ж.-П.Сартр) в противостоянии абсурду, причем, противостоянии заведомо обреченном, но осуществляемом, вместе с тем, именно его же – абсурда – силою. Теперь обратиться, собственно, к этиологии заболевания, к его первопричинам.

2.1. Свидетельство, подытоживающее путь, проделанный от «субстанции» к «субъекту» и от последнего к «экзистенции», утверждало: «"субстанция" человека есть эк-зистенция», при этом поясняя, что это может «говорить только об одном: способ, каким человек в своем подлинном существе пребывает при бытии, есть экстатическое стояние в истине бытия» (М.Хайдеггер. Письмо о гуманизме). «Экстатика», которую здесь следует связывать не с неоплатоническим растворением во вневременном "абсолюте", а как раз, наоборот, с временностью, – именно в этом смысле, экстатическая энергия человеческого бытия и была ПРЕДАНА ЗАБВЕНИЮ. И, как следствие, замещена актами "свободной" воли человека, ставшего «субстанцией сущего в качестве его "субъекта"», тем самым самочинно утвердившегося в «правах властителя бытия» и на этом основании отождествившего его истину с «объективностью» (там же). При этом: «Объект приложения сил незаметно перевернулся вверх тормашками» (А.Болеслав-Покой), т.к. означенное самозванство «субъекта» обнаружило себя в нигилистическом выдвижении «воли к воле», обрушивающей энергию исторических свершений в бессобытийность и нивелирующей самое возможность следовать Судьбе и понимать под ней «пред-назначение, исходящее от явленности бытия сущего» (М.Хайдеггер. Преодоление метафизики). Далее, к более конкретному рассмотрению, фиксирующему очаг заболевания.

2.2. «Когда айпотенты говорят о том, что они Могут Себе Позволить – они нагло врут» (А.Болеслав-Покой). И как следует здесь добавить, врут они, прежде всего, САМИМ СЕБЕ. Речь, стало быть, о таком экзистенциальном феномене, как самообман, сартровское mauvaise foi, раньше передававшееся как "дурная вера", что звучит нелепо, ибо вера либо есть, либо это не вера, а суеверие, мракобесие и т.п. Так вот, самообман основывается на специфическом свойстве человеческого существования одновременно включать в себя фактичность и трансцендентность: «Эти две стороны человеческой реальности могут и, по правде говоря, должны быть восприимчивы к действительной координации. Но самообман не хочет ни координировать их, ни преодолеть их в синтезе. Для него речь идет о том, чтобы утверждать их тождество, полностью сохраняя их различие. Это значит утверждать фактичность как являющуюся трансцендентностью и трансцендентность как являющуюся фактичностью таким образом, чтобы можно было бы в тот момент, в который постигают одно, находиться напротив другого» (Ж.-П.Сартр. Бытие и Ничто). Впрочем, и сам автор, зафиксировавший этот экзистенциальный недуг, был ему подвержен, о чем свидетельствуют волюнтаризм и противоречивость его собственных построений, как и любых истолкований, стремящихся во всем и вся видеть ресентиментальную «работу желания». Сартровское «желание» происходит из «недостатка бытия», инициируя «отдельное изобретение своих целей» и выражаясь «в качестве смысла множества конкретных желаний, которые конституируют нить нашей сознательной жизни» (там же). При этом остается совершенно неясным, каким образом человек может избежать самообмана, если основанием его свободного выбора является, пусть и виртуально «изобретательное», но ничем не обусловленное желание. В том-то все и дело: «Бытие-в-мире, чей мир первично набросан как мир желания, безнадежно потерялось в доступном, но так, что его как единственно подручного все равно в свете желанного никогда не достаточно» (М.Хайдеггер. Бытие и время). Самообман, как подмена воли желанием, собственно и дает эффект, при котором видимое «позволение себе» маскирует реальное «позволение пользовать себя» (А.Болеслав-Покой). Тогда, коротко о лечении, или лучше сказать, исцелении, если учитывать распространенную сегодня подозрительность ко всякого рода "лечилову".

3. Что касается «излечения айпотентов и привлечения их к реальному миру» (А.Болеслав-Покой), то в след за автором можно заметить, что "лечение", которое они способны по отношению к себе допустить, есть лишь разновидность все того же пользования. Дело в том, что: «Желание онтологически заранее предполагает заботу» (М.Хайдеггер. БВ). Ежели «онтологически», то что такое эта забота? Есть ли она та колдунья по имени Забота, которая, по известному сюжету из «Фауста» (И.-В.Гете, ч.2., акт.5), ослепляет главного героя в отместку за его презрение к ней? Т.е. является ли забота в ее предельном понимании неким "злым роком" или "объективной" необходимостью? "Необходимостью" – пожалуй, т.к. от себя не убежишь, сколько не обманывайСЯ! И тогда понятием заботы, предельным, но обретающимся в дотеоретическом опыте (=допонятийном мышлении), лишь фиксируется тот фундаментальный факт, что человек во всех своих определениях «равноисходно существует в истине и неистине», что его существование равноисходно может «быть осмысленно или бесмысленно» (М.Хайдеггер. БВ), и что в преодолении этих двусмысленностей собственно и заключается его «бытийное могущество» (Möglichsein) – способность пробиться сквозь свои виртуальные «изобретения» к смыслу, преднаходимому как трансценденция на фоне фактичности бытия. Тогда, что касается исЦЕЛения: «в феномене воли проглядывает основоположная целость заботы» (там же). Является ли "делом техники", чтобы такое «проглядывание» осуществилось, вопрос отдельный (см. М.Хайдеггер. Вопрос о технике). В любом случае, в нынешние гиперинформационные времена, когда смыслы становятся оружием, похлеще атомного, многочисленные двусмысленности (ср.: практическое vs. интеллектуальное vs. художественное vs. политическое vs. административно-хозяйственное vs. духовное), «уничтожающие такие человеческие понятия, как власть и сила» (А.Болеслав-Покой), снимаются вполне неспекулятивно, если «целость заботы» будет концентрирована Волей к Смыслу (В.Франкл).